Если попытаться определить главное слово года, то «импортозамещение» имеет все шансы претендовать на победу. Но при переходе от слов к делу возникает, как всегда, множество вопросов. Особенно много их в сфере ИТ — той области, в которой Россия, несмотря на свою славную — еще советскую — кибернетическую традицию и не менее славную советскую математическую школу, серьезно отстает уже не только от западных стран. Каковы хотя бы ближайшие «импортозаместительные» намерения властей? Каковы шансы воплотить эти намерения в жизнь? И что следует делать, чтобы разговоры об импортозамещении не остались разговорами?
Этот процесс в ИТ-отрасли разумнее всего начинать с программного обеспечения. Такая логика понятна: ПО не требует по крайней мере вложений в производство, соответственно заместить его формально легче (в смысле «быстрее»), чем оборудование. Другая причина: соображения нацбезопасности требуют очень внимательного отношения именно к ПО: как раз в нем легче всего разместить незадокументированные вложения, говоря ИТ-сленгом, «закладки», которые теоретически способны передавать разработчику секретные сведения о российских заказчиках. Как следует из нормативных документов, к примеру, апрельского приказа Минкомсвязи «Об утверждении плана импортозамещения программного обеспечения», именно с ПО и начнут. Как же будет проходить импортозамещение софта?
Замысел Минкомсвязи, ясно изложенный в соответствующем приказе, состоит в мягком, но последовательном протекционизме — ведомство будет последовательно ужесточать условия закупок иностранного ПО, а также стимулировать создание отраслевых некоммерческих организаций, которые занимались бы разработкой критически важного софта на замену западному. Этим софтом станут в основном разработки на основе свободного ПО, то есть такого программного обеспечения, пользователи которого имеют право его устанавливать, настраивать и даже дорабатывать в неограниченном объеме. Вестись они будут за счет целевых государственных инвестиций, ибо самостоятельного развития отечественной ИТ-отрасли в условиях, когда заемные средства дороги и труднодоступны и налицо серьезное технологическое отставание, ждать не приходится. Попробуем представить, что ждет отрасль на этом пути.
Разработки на основе свободного ПО вызывают больше доверия у госструктур по простой причине: в них нет незадокументированных вложений, то есть «закладок», которые теоретически могут быть инсталлированы производителем. От слежки со стороны условной (или конкретной) корпорации Microsoft ИТ-инфраструктура российского заказчика, таким образом, будет защищена лучше. Однако от хакеров — хуже, потому что отсутствует все тот же конкретный серийный производитель. Поэтому параллельно с разработкой свободного ПО государству придется тратить деньги на системы информационной безопасности, которые решали бы проблему потенциальных атак. Свободный принцип разработки ПО не годится и с точки зрения аварийности: если у вас установлено проприетарное ПО, то проблему любой неполадки решает обращение к производителю, продавшему лицензию. А свободный софт разрабатывается одними, внедряется другими, а обслуживается третьими. Это лишает заказчика возможности пользоваться принципом «одного окна», делает его работу с таким софтом не вполне безопасной и в целом повышает риски.
Немаловажный критерий — цена. Если свободный софт не окажется существенно дешевле проприетарного, то большой смысл в нем найти трудно: даже государственные заказчики будут стараться выбрать хоть индийские с китайскими, но конкурентоспособные по цене программы.
В еще большей степени сказанное касается оборудования: в России попросту нет производств необходимого уровня.
Как же двигаться по пути импортозамещения с минимальными потерями и максимальной пользой?
Для начала стоило бы провести аудит нашей ИТ-отрасли и всех вертикальных рынков для того, чтобы определить критические потребности в отечественном высокотехнологичном продукте. Понятно, что он необходим в сегментах, отвечающих за национальную безопасность и оборону. Средства радиосвязи, например, должны быть российскими: они нужны для осуществления коммуникаций не только внутри спецслужб, но и в важнейших отраслях, например в электроэнергетической, транспортной и нефтегазовой, ведь эти отрасли должны быть надежно защищены от диверсий. Если бы правительство инициировало диалог с вертикальными рынками и подключило к нему ИТ-разработчиков и системных интеграторов, то итогом такого разговора могла бы стать дорожная карта по удовлетворению краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных потребностей в ПО и оборудовании энергетики, нефтегазового сектора, банковской сферы, госкомпаний и т. д.
Конечно, при этом комплексную систему развития ИТ-индустрии — от софта до производства «железа» — необходимо совершенствовать, если помимо критических задач сегодняшнего дня мы готовы решать и перспективные и вообще хотим создавать конкурентоспособную на мировом рынке отрасль. Такая работа займет годы и потребует не только серьезных вложений, но и полного изменения подхода, но начинать ее надо уже сейчас — опять-таки если мы — и отрасль, и страна — настроены серьезно. Начинать следует с налогообложения. К примеру, ввести многолетний мораторий на налогообложение разработчиков софта, а также льготы для работодателей в сфере ИТ, касающиеся неналоговых платежей в бюджет. Если мы хотим работать на открытом рынке, то должны иметь возможность привлекать силы иностранных специалистов в максимальном объеме. Это значит, что нужен принципиально новый, широкий подход к понятиям «российская ИТ-компания», «российский ИТ-продукт» и"реестр российских ИТ-продуктов«, нужна кооперация с иностранными разработчиками программного обеспечения, система льгот для ИТ-компаний, занятых такой кооперацией, юридические преференции для ИТ-компаний, созданных и функционирующих в приграничных зонах, и так далее. Предложений по реформированию отрасли, высказанных не только нами, но и многими другими игроками, предостаточно, осталось дождаться широкого экспертного обсуждения таких предложений, превращения их в инициативы и обращения с этими инициативами к властям. Если они лягут в основу стратегии, это уже будет большой победой.
Но помимо стратегии есть еще и тактика. Пока что она заключается в стремлении в любой момент заменить нечто американское или европейское на нечто китайское или корейское. Сейчас нужда в этом диктуется не столько скорым санкционным прекращением действия лицензий Microsoft или SAP (уже практически очевидно, что этого не произойдет), сколько тяжелой экономической ситуацией: все подорожало вдвое, а формальная потребность одного госсектора в ИТ-оборудовании и ПО снизилась по сравнению с 2014 г. лишь на 10%. Реальность же такова, что в некоторых областях до 50% ИТ-контрактов попросту заморожены: нет денег на закупки. Однако просто купить подешевле — это вовсе не тактика, а обычная вынужденная мера.
Кроме того, хотелось бы отметить, что в перспективе разворот в сторону Китая нам мало что даст, кроме относительной дешевизны и еще более относительной независимости: мы просто попадем в новую зависимость и еще сильнее отстанем: китайские программные продукты зачастую есть не что иное, как вчерашние западные, хорошо замаскированные под китайские. Получены они были в результате локализации. Нам следует подходить к решению этой задачи сходным образом — занимаясь глубокой локализацией ПО. Это даст нам свободу действий, свободу выбора и избавит от рисков, которые несут «закладки». То же и с оборудованием — почему бы не заняться локализацией производства элементной базы — пусть не всей, а той, которую можно было бы освоить в короткий срок. При нынешней стоимости заемных денег дело это, конечно, трудное, но целевые кредиты по низким ставкам могли бы стать выходом из положения.
Словом, путь к импортозамещению длинен и тернист, а в условиях глобальной экономики его легко проделать в обратном направлении, будучи при этом уверенным, что идешь верной дорогой. Поэтому начинать движение стоит, лишь хорошо подготовившись и помня давнее, но по-прежнему актуальное напутствие В. С. Черномырдина: «Пропасть нельзя перепрыгнуть в два прыжка, поэтому мы будем двигаться через нее маленькими шажками».
Автор — президент Группы Optima.