Как применить знания, умения, опыт, накопленные за время работы на российском ИТ-рынке, отойдя от оперативного управления созданной тобой компанией? Константин Сидоров, основатель и председатель совета директоров RRC Group, основатель компании The London Technology Club, уверен, что лучше всего инвестировать этот бесценный капитал в тот же рынок высоких технологий, только на другом уровне. Мы попросили Константина Сидорова рассказать читателям о его новом проекте и о том, почему инвестиции в технологии могут заинтересовать не только профессиональных инвесторов.
CRN/RE: Почему вы решили создать The London Technology Club?
Константин Сидоров: Во-первых, потому, что я работаю в сфере ИТ с 1992 г. Это уже почти 28 лет. За эти годы я имел дело со множеством технологий, решений, видов оборудования, сервисов. И думаю, что я неплохо разбираюсь в том, что происходило, происходит, и, в какой-то мере, могу предположить, что может произойти на этом рынке.
А во-вторых, «тех»1 меня всегда возбуждал и вдохновлял. Я буквально варился в этом, я обожаю технологии. Меня до сих пор увлекает все, что происходит в ИТ, я получаю огромное удовольствие, находясь на острие событий этой индустрии.
Именно поэтому, отойдя от операционного управления компанией, я занялся инвестициями в разные проекты, в том числе и венчурными (например, инвестировал в Spotify и Lyft на ранних стадиях и затем успешно вышел), и продолжаю это по сей день. Как инвестор, я очень тщательно изучаю компании, в которые собираюсь вложить средства: суть их проектов, их market share и т. д. И я понимаю, несколько частному инвестору сложно в одиночку разобраться во всем этом.
Большинство людей, которые решили заняться инвестициями, сталкиваются с тремя основными проблемами.
Первая. Как идентифицировать сделку, т. е. определить компанию, в которую можно инвестировать. Сейчас на рынке «тех» огромное количество самых разных проектов. И если их авторы знают, что ты инвестор, вокруг тебя немедленно начинают появляться люди, которые хотят получить твои деньги. Количество предлагаемых проектов превышает физическую возможность понять и проанализировать то, что они предлагают. И в итоге чаще всего деньги получают не те, кто смог создать что-то действительно достойное, а более настойчивые, у которых лучше «подвешен язык» или которые смогли подготовить лучшую презентацию. Но всё это никак не отражает реальное состояние компании и ее перспективы на рынке. В результате многие из-за того, что не понимают, куда инвестируют, просто теряют деньги.
После идентификации сделки возникает вторая проблема: получить в ней allocation, т. е. возможность инвестировать в эту компанию. Если сделка хорошая, а компания успешная и перспективная, то количество средств, которое готовы вложить в нее инвесторы, превышает реальную потребность этой компании. Вокруг хорошего проекта обычно собирается много людей с деньгами, особенно если речь идет об американской компании: в Кремниевой долине с этим проблем нет. Поэтому за такими проектами стоит очередь из инвесторов, и у компаний есть возможность выбрать того, кто даст больше. Причем речь идет не о деньгах, а об экспертизе и value add.
Ну а после того, как удалось решить задачи № 1 и 2, вы должны выполнить требование этой компании по минимальному размеру инвестиций. Крупные проекты (я здесь даже не имею в виду Unicorns2) ставят такие условия по минимальному размеру инвестиций, что не входящему в список Forbes человеку выполнить их сложно . Часто до действительно интересных проектов не могут достучаться даже те инвесторы, которые готовы вложить от 100 до 500 тыс. долл.
Вот поэтому я и решил, опираясь на свои знания, опыт, любовь к этой индустрии и к тому, что делаю, создать The London Technology Club. Мне хотелось стать уже не частным, а институциональным инвестором, то есть иметь команду, с которой пройти эти три этапа будет гораздо проще, чем в одиночку. Например, институциональный инвестор, соединив «мелкие» чеки членов клуба в один пакет, может удовлетворить требования по размеру минимальной инвестиции в тех сделках, которые недоступны для частных лиц. Я не собирался создавать очередной фонд. Я хотел создать инструмент для коллективных инвестиций.
CRN/RE: А почему именно клуб?
К. С.: Во-первых, потому, что мы в уникальном городе, в Лондоне — столице частных клубов. У его жителей клубная жизнь в крови. И мы создавали именно клуб потому, что не планировали ограничивать свою деятельность только инвестициями.
Я уверен: чтобы быть хорошим, серьезным инвестором, необходимо хотя бы немного понимать, куда и как ты инвестируешь. Поэтому для членов клуба мы проводим образовательные мероприятия, рассказываем о стратегических и развивающихся сегментах рынка, о новых технологиях, устраиваем встречи с известными инвесторами в «тех». Кроме того, клуб — это место, где его члены получают также возможность встречаться друг с другом. Общение, или, как сейчас говорят, «нетворкинг», — очень важная составляющая, это основа клубной системы Лондона. У каждого богатого человека есть свои проекты, которые я называю passions. Это могут быть маленькие проекты (например, в образовании или в благотворительности), не соответствующие масштабу капитала этих людей, но они ими очень дорожат. Они холят и лелеют их как своих детей, для них важно найти партнеров и компаньонов, обсудить, узнать мнение тех, кто этим направлением уже занимался.
CRN/RE: Чем еще модель клуба, как инструмента для инвестиций, отличается от бизнес-модели инвестиционного фонда?
К. С.: Фонд — это организация, которой вы даете «энное» количество денег под управление, после чего там решают, куда инвестировать ваши средства. Вы не участвуете в управлении своими деньгами, вы просто получаете процент, который принесли инвестиции. То, каким будет этот процент — большим, средним или маленьким, — зависит от квалификации менеджера, управляющего вашими деньгами. Мы же работаем по-другому. Мы не занимаемся вложением денег членов нашего клуба, но представляем им компании, в которые они могут вложить свои средства на определенных условиях и по определенной цене. Кого-то данное предложение заинтересует, кого-то — нет, и по каждому конкретному проекту решение каждый член клуба (а не клуб) принимает самостоятельно.
При этом мы тщательно отбираем проекты. Мы стараемся найти лучшие: самые интересные, по самой привлекательной цене — то, что может стать действительно уникальной возможностью для инвесторов. Как я уже говорил, найти, куда вложить деньги, — не проблема. Люди их с удовольствием возьмут и потратят. И те (в основном пришедшие на этот рынок не из «тех»-индустрии), кто на первом этапе не очень обдуманно инвестировал в технологии, уже успели многое потерять и разочароваться в этой отрасли. Но эти потери произошли прежде всего потому, что они не знали, куда инвестировать. И мы, как клуб, стараемся правильно ориентировать людей в этих вопросах, даем советы, рассказываем о разных сегментах и интересных компаниях. С нами сотрудничает большое количество экспертов из разных областей. И если член клуба, найдя перспективный, на его взгляд, проект, приходит к нам за советом, мы говорим ему: «Вот есть John, Felix и Ivan — три эксперта в данной области, мы советуем обратиться к ним, узнать три абсолютно независимых мнения об этом проекте, опираясь на которые уже можно принимать решение об инвестициях».
Клуб в отличие от фонда не решает за человека, куда вкладывать деньги, клуб дает знания и создает среду для плодотворного нетворкинга, в том числе для того, чтобы можно было провести независимую, пусть и неформальную, но все же экспертизу проекта.
CRN/RE: А как вы подбираете экспертов?
К. С.: Во-первых, за 27 лет работы на ИТ-рынке у меня сформировалась достаточно большая база контактов людей, с кем можно было бы посоветоваться по различным вопросам.
Во-вторых, несмотря на то, что клуб еще молодой (нам всего два года), с нами уже хотят сотрудничать специалисты из разных отраслей. Наша база контактов растет как снежный ком. Не буду скромничать, в инвестиционном сообществе Лондона о нас знают уже практически все, и с нами хотят сотрудничать.
CRN/RE: Если у вас такая обширная экспертиза, посоветуйте, пожалуйста, нашим читателям, на какие технологии обратить внимание? Какие сегменты рынка вы считаете наиболее перспективными?
К. С.: У меня нет ответа на этот вопрос: какую традиционную отрасль нашей жизни ни возьми, везде уже есть те самые disruptive-технологии. Они вторгаются в каждый традиционный рынок, пытаются его переиначить, разрушить, построить по-другому. Мы уже живем в цифровом мире, и чем дольше мы в нем живем, тем его цифровая составляющая будет увеличиваться. Поэтому объективно оценить, какая технология наиболее перспективна, наверное, не сможет никто. Специалист по криптовалюте скажет, что будущее именно за ней. Если спросить у человека, увлеченного VR, он то же самое повторит про виртуальную реальность. Тот, кто отвечает за security, будет убеждать вас, что самое главное — уметь защищать имеющиеся у вас данные.
Единого мнения нет и быть не может. Поэтому мы и в прошлом, и в этом году решили рассказывать членам клуба о технологиях, которые меняют, казалось бы, давно сформированные, устоявшиеся, традиционные для нас индустрии. Самое главное — мы говорим о тех сегментах, в которых члены клуба хорошо ориентируются, а для многих из них такие сегменты — это их хобби: автомобили, вино, искусство, недвижимость, увеличение продолжительности жизни, благотворительность. Мы проводим мероприятия, посвященные каждой из этих областей, рассказываем, как они меняются благодаря технологиям.
В 2019 г. мы провели несколько таких мероприятий совместно с Royal Automobile Club, компанией Williams, говорили о применении новых технологий в автомобилях и, в частности, в Formula-1. Затем вместе с Royal Academy of Art организовали мероприятие, посвященное технологиям в искусстве. О технологиях в виноделии мы вели речь на совместном мероприятии с известным лондонским винным клубом 67 Pall Mall. Сентябрь 2019 г. мы посвятили технологиям, позволяющим увеличивать продолжительность жизни (technology in longevity), а в ноябре провели конференцию о технологиях в сфере благотворительной деятельности.
На этих мероприятиях ведущие эксперты в формате панельной дискуссии предлагают обзор того, что происходит сейчас в той или иной области нашей жизни. И после каждой такой встречи я говорю, что именно та область, которой было посвящено мероприятие, возможно, сейчас самая главная. Но проходит следующее мероприятие, и я понимаю, что отрасль, о которой мы только что поговорили, может быть важнее предыдущих. И так можно сказать о любой сфере нашей жизни — технологии внедряются в каждую из них и изменяют их лицо.
CRN/RE: А российские компании есть среди проектов, в которые хотят инвестировать члены вашего клуба?
К. С.: К сожалению, нет. Российский рынок с точки зрения инвестиций абсолютно недоразвитый, и тенденций к тому, что в ближайшее время что-то изменится к лучшему, я пока не вижу. Судите сами: венчурные инвестиции в России за весь 2018 г. составили около 800 млн. долл. Для сравнения: в Великобритании только за третий квартал 2019 г. они оцениваются в 7,4 млрд. фунтов стерлингов. Сопоставимые по размеру рынки в Париже, Берлине и Израиле развиваются гораздо активнее. И на этом фоне российские стартапы как предмет для инвестиций пока еще выглядят очень слабо.
Но при этом многие русские ребята, которые уехали из России, создают свои компании за рубежом. Головные офисы таких компаний располагаются в Лондоне или в Калифорнии, а разработчики — в России или Белоруссии. Среди таких компаний есть очень интересные для инвестиций проекты. Правда, назвать их российскими уже сложно, так как русских там лишь
Например, одним из последних инвестиционных предложений у нас был проект Knotel, основанный выходцем из России Эдуардом Шендеровичем. Головной офис компании находится в США, они уже присутствуют в восьми странах и стали основным конкурентом WeWork. В последнем раунде оценка Knotel уже превысила 1 млрд. долл. У компании есть все перспективы выйти на окупаемость и через пару лет стать очень известным и очень большим Unicorn. И это не единственный пример.
Если же говорить о чисто российских проектах, то главный вопрос заключается в том, где находятся их клиенты. Если компания ориентируется только на Россию, то ей очень сложно найти клиентов за рубежом, так как у нее, скорее всего, нет опыта работы с действительно крупными заказчиками. В России таких практически не осталось, кроме «Газпрома», «Роснефти» и «Сбербанка». Поэтому инвестировать в проекты, ориентированные только на внутренний рынок, никому не интересно. И это не политика, а экономика. Это мировая тенденция: сейчас никто не ориентируется на локальные компании. Британской фирме, которая работает только с англичанами, будет так же тяжело найти инвесторов. Потому что сейчас успех компании определяется в первую очередь безграничностью ее рынков сбыта, глобальной настроенностью и желанием создать технологии, которые позволят ей работать с клиентами во всем мире. Сейчас именно такие компании интересуют инвесторов прежде всего.
CRN/RE: Кого вы можете назвать из числа инвесторов и участников вашего клуба?
К. С.: Полный список не разглашается, но мы стараемся привлечь достаточно известных людей. Например, в 2019 г. к нам присоединился Люк Носек, один из основателей PayPal, Наталья Водянова, Камилла Аль-Файед (дочь Мохаммеда3) также являются членами клуба. Многие серьезные и богатые люди решают вступить в наш клуб по рекомендации его членов. В клубе состоят в основном состоятельные люди, которые приходят к нам как частные лица или как family office, желающие инвестировать в «тех». Для них клуб — это платформа, помогающая сделать правильный выбор.
Вообще сейчас в технологии инвестируют многие. И это легко объяснить. Во-первых, посмотрите, что творится с кредитными ставками в Европе и Америке. Это изменило ментальность поколения. Если раньше люди (те самые рантье, о которых рассказывали нам в школе) жили на прибыль, которую приносил капитал, хранящийся в банке, то сейчас это уже невозможно. Теперь ты платишь банку за то, что в нем лежат твои деньги. Даже пожилые люди с очень традиционным подходом к деньгам переосмысливают свою инвестиционную стратегию. И, как следствие, сейчас многие готовы рисковать: невозможно прожить на доход только от нерискованных операций. Поэтому даже те, которые не подготовлены к этому профессионально, стали интересоваться более рискованными классами инвестиций, в том числе и в сферу высоких технологий. Но они не знают, как сделать это правильно, и, как я говорил выше, многие на этом уже потеряли деньги. Поэтому к нам приходят люди из самых разных, в том числе традиционных, отраслей, которые хотят заработать больше. Конечно, это более высокие риски, и, безусловно, они это понимают. Но и возможностей у инвестирующих в «тех» намного больше. И самое главное, они понимают, что теперь уже принимают решение не в одиночестве.
Вы знаете, какой первый вопрос задает инвестор, когда рассказываешь ему о новом проекте, — «А кто еще туда инвестировал?». Просто потому, что если в этом проекте участвует успешный инвестор, то даже те, кто не разбирается в этом сегменте рынка, тоже захотят вложиться в него. Это уже вопрос коллективных инвестиций.
CRN/RE: А как вы отбираете проекты, в которые предлагаете инвестировать членам вашего клуба?
К. С.: Это еще одно наше отличие от фонда. Каждый фонд проводит техническую экспертизу проектов, в которые вкладывает деньги своих клиентов. У нашего клуба собственной технической экспертизы нет. Мы полагаемся на те исследования, которые проводят стратегические инвесторы, компании, которые уже вошли в этот проект, или венчурные фонды, наши trusted partners, которые приносят нам эти проекты. И только после анализа всей имеющейся информации решаем, стоит ли предлагать этот проект на нашей платформе.
Замечу, что при создании клуба мы первым делом сформировали мощный advisory board, в состав которого вошли самые высококлассные специалисты в вопросах высоких технологий и инвестиций. Они оценивают принесенные проекты не со стороны, как это делают, например, венчурные фонды, не с технической точки зрения (хотя это обязательно нужно делать), а исходя из своего глубокого понимания бизнеса и экспертизы. И у каждого из них есть право вето: если какой-то проект ему не нравится, он объявляет об этом.
Что еще отличает наш клуб от фонда? Многие фонды специализируются на инвестициях в проекты на их ранней стадии. Мы этого не делаем. На ранней стадии вероятность того, что компания не взлетит, очень большая. А если вы частный инвестор и инвестируете не в 20, а в одну-две-три компании, то каждая ошибка может стоить вам очень дорого. Поэтому на своей платформе мы предлагаем только те компании, которые доказали правильность концепции, которые уже растут и которым деньги нужны для дальнейшего роста. Поэтому риски здесь меньше. Безусловно, и доход от таких операций будет ниже, чем от инвестиций в совсем молодые компании, когда можно рассчитывать на return экстра-уровня. Но, инвестируя в уже достаточно крупную компанию, сложно предположить, что после выхода на IPO ее стоимость вырастет в 100 раз. А вот рассчитывать на хорошую прибыль в
Таким образом, компании, в которые мы предлагаем инвестировать членам клуба, проходят через жесткие фильтры. The London Technology Club — это не те «фабрики» проектов, которые выкладывают на свой сайт всё, что можно найти на рынке, предлагая инвестору самостоятельно разбираться и решать, что с этим делать дальше. Количество компаний, которые мы рекомендуем рассмотреть в качестве адресата инвестиций, гораздо меньше —
1 «Тех» — технологии.
2 Unicorns — «единороги», частные компании-стартапы, капитализация которых превысила 1 млрд. долл.
3 Египетский предприниматель, владелец футбольного клуба «Фулхэм».