4 октября 2016 г.
В ноябре 2015 г. вышло
В настоящее время в «Реестре отечественного ПО», который с января этого года под эгидой Минкомсвязи создается в рамках реализации Постановления № 1236, насчитывается свыше 1800 программных продуктов. Более того — у ряда интеграторов и дистрибьюторов появились отдельные направления по распространению отечественного софта. Кроме того, за исполнением Постановления № 1236 следят Минкомсвязи и ФАС. Можно также добавить, что у нас есть Агентство стратегических инициатив АСИ), которое разрабатывает планы развития страны аж до 2035 г., а также создано 7 институтов развития (включая ФРИИ и «Сколково»), призванных содействовать воплощению планов АСИ в жизнь
Однако пока нельзя сказать, что в большинстве госструктур и госкорпораций проблема замещения импортного ПО отечественным решена или хотя бы близка к решению. Более того — имеется немало случаев, когда госструктуры уже после начала действия Постановления № 1236 заключали многомиллионные контракты на поставку и/или поддержку зарубежных программных продуктов.
Разумеется, есть примеры внедрения в госструктурах и госпредприятиях отечественного ПО. Но таких примеров далеко не так много, как некоторым хотелось бы. Почему? Кто виноват («плохие законы», «плохие разработчики» или «плохие заказчики») и что делать?
Эти и некоторые другие связанные с ними вопросы весьма оживленно обсуждались во время полуторачасового круглого стола, проходившего в последней декаде сентября на форуме «Интернет вещей» в рамках секции «Российский софт. Практика импортозамещения». Вел дискуссию Алексей Кравченко (директор управляющего офиса 4CIO). А свое мнение по обсуждаемым вопросам высказали:
- Иван Панченко (сооснователь и заместитель генерального директора компании Postgres Professional);
- Дмитрий Комиссаров (генеральный директор ООО «Новые Облачные Технологии»);
- Сергей Рыжиков (генеральный директор ООО «1С-Битрикс»);
- Алексей Редков (директор продуктового направления Национального центра информатизации (НЦИ));
- Михаил Носов (IT-директор АО «Вертолеты России»);
- Армен Кочаров (И.о. директора ФГБУ НИИ «Восход»).
«Каждый рубль, оставшийся в экономике России, возвращается к нам же. Каждый рубль, ушедший из экономики России, влияет на каждого из нас. Это очень важно, это чувствуют все, — говорит Армен Кочаров. — Поэтому импортозамещение — не какая-то абстрактная задача. Это то, что касается каждого из нас».
По мнению Ивана Панченко, существуют четыре пути создания продуктов, пригодных для целей импортозамещения.
- Сделать все своими руками, причем с нуля.
- Взять зарубежный софт, доработать его и объявить отечественным.
- Взять свободно распространяемое ПО, затем его слегка подправить и объявить отечественным
- Включиться в какой-либо международный проект по разработке софта. Внести в этот проект существенный вклад. И объявить, что это не только международное, но и отечественное ПО, так как наш вклад в его разработку велик и мы в состоянии его поддерживать развивать.
Г-н Панченко также отметил, что идея импортозамещения ПО возникла не в нашей стране. Так например, во Франции в 2010 г. было объявлено об «американозамещении» программых продуктов, используемых в госструктурах. Прежде всего — в целях повышения его безопасности.
В России же курс на импортозамещение был объявлен не так давно. Но хорошие примеры уже есть. Так, например, весной этого года Правительство Московской области решило заменить СУБД Oracle на СУБД Postgres. При этом оно руководствовалось не столько политическими, сколько экономическими причинами.
Сергей Рыжиков добавляет: «Есть около 20 стран, в которых госструктуры законодательно работают на Linux. Говоря об экономической эффективности такого рода проектов, следует различать сиюминутные и долговременные интересы. Поэтому эффективность проектов по импортозамещению надо оценивать не за год-два, а за более длительные сроки».
«Мы считаем себя стартапом, и, вообще говоря, замахивались не столько на российский рынок софта, сколько на весьма перспективный зарубежный рынок облачного офисного ПО, которым сейчас практически монопольно владеют всего две известные компании: Google и Microsoft, — сказал Дмитрий Комиссаров. — Но, разумеется, мы будем рады внести посильный вклад в идущий в нашей стране процесс импортозамещения».
Интересное сообщение сделал Михаил Носов: «В состав АО „Вертолеты России“ входят 18 заводов и предприятий, расположенных в разных городах страны. Курс на использование отечественного ПО мы взяли два года тому назад. В начале 2016 г. нам предстояло продлить на три года лицензионное соглашение с Microsoft. Цена вопроса — около 220 млн. рублей. Но мы приняли решение о переходе на серверное ПО на базе Linux. Да, мы понимали, что выбрали непростой путь. Тем не менее, мы его проходим. При этом разработчики ПО просили на свои нужды лишь 60 млн. рублей. В то же время за последние два года „Росатом“, „Газпром“, „Сбербанк“ и некоторые другие отечественные компании потратили около
По словам Армена Кочарова, НИИ «Восход» определил для себя наиболее чувствительные с точки зрения зависимости от импорта области. «Мы активно смотрим в сторону импортозамещения. Нельзя сказать, что мы импортозамещаем все подряд», — сказал он, но в тех случаях, когда риски импортозависимости очень велики, в НИИ стараются переходить на российские продукты.и теперь завершается переход на «импортонезависимые решения» — вычислительные, сетевые и софтверные. По его словам, в России есть не только ПО, но и аппаратные решения, однако «работают они не так, как мы привыкли за последние 10 лет».
Алексей Редков говорит: «Два года — это серьезный срок, чтобы выпрыгнуть на рынок ПО и закрепиться на нем». И добавляет: «Взлетают те продукты, для которых создана экосистема партнеров, умеющих внедрить данные продукты, при необходимости доработать их, осуществить техническую поддержку и так далее. Компании, которые сумели создать такие экосистемы, успешно развиваются. Надо брать пример с компаний, умеющих создавать системы обучения и сертификации партнеров».
«1С-Битрикс» является одной из компаний, умеющих формировать партнерские сети. Но и у неё есть проблемы. Сергей Рыжиков сообщил: «В свое время мы тесно сотрудничали с Microsoft. Но когда у нас появился софт, способный конкурировать с продуктами этой корпорации не только на российском, но и на мировом рынке, наши отношения с империей, основанной Биллом Гейтсом, резко ухудшились. Нас, в частности, перестали приглашать на партнерские конференции и другие мероприятия, проводимые этой компанией... Когда говорят о борьбе за доли рынка корпоративного софта, следует понимать, что мы имеем дело с очень хорошо подготовленным противником. Своего рода „спецназом“, который, среди прочего, „вооружен“ отработанными и весьма эффективными методиками ведения переговоров, тактиками построения отношений с крупными заказчиками и так далее... Одним словом, мало сделать конкурентоспособный продукт. Надо научиться его эффективно продвигать...Важна и позиция законодательной власти. Когда при закупках на деньги из государственного бюджета определенные преференции имеют продукты, производимые в стране, это совершенно нормальная практика, которой уже давно придерживаются многие государства. Разумеется, на практике реализовать этот подход не так просто. Особенно в условиях, когда некоторые категории зарубежного софта уже достаточно широко используется в госструктурах и его замена на отечественные аналоги (имеющие сравнимые, а то и превосходящие характеристики) является не только трудоемкой и времязатратной, но и связанной с определенными рисками».
О том, что главное — создать конкурентоспособный продукт и научиться его продавать, говорит и Иван Панченко: «Если компания рассчитывает только на то, что ее продукт будут покупать исключительно из-под палки, то даже из-под палки ее продукт покупать не будут. Основная наша задача — создать хороший, конкурентный продукт. Другое дело, что рынок уже заполнен и поделен, двигаться на рынке сложно. И помимо того, чтобы делать хороший продукт, может быть даже более важно — его хорошо продавать. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что бюджеты Oracle и Microsoft на продвижение своих программных продуктов значительно выше, чем аналогичные бюджеты любой российской компании».
Участники сошлись во мнении, что закон об импортозамещении ПО очень мягок, вследствие чего IT-директора предпочитают по привычке закупать импортное, не брать на себя лишний риск, и при этом готовы к тому, чтобы их «немного пожурили».
Один из участников дискуссии добавляет: «Одно дело — изначально внедрять тот или иной отечественный продукт, и совсем другое — переходить на него с зарубежного аналога. Трудоемкость второй операции сильно выше». Что верно, то верно. Ведь даже переход на Windows 10 c «cемерки» или «восьмерки» таит в себе немало подводных камней. Поэтому можно понять позицию ИТ-директоров, которым проще продолжать эксплуатировать уже имеющееся у них программное обеспечение, чем затевать переход на новый софт. Особенно в том случае, если разработчики нового софта не могут похвастаться успешными кейсами на аналогичных по масштабу и области деятельности предприятиях«.
Сергей Рыжиков рассказал: «Нередко организаторы тендеров проводят демонстративные совещания с разработчиками отечественного софта, внимательно интересуются характеристиками их продуктов, а потом мы видим, что без внятного объяснения причин тендер выиграла зарубежная компания. При этом причины, по которым был отвергнут отечественный софт, внятно не объясняются».
Дмитрий Комиссаров добавляет: «Да, обоснование отказа обычно не публикуется. И существующие законы не обязывают его публиковать. Мне непонятна позиция российских вендоров, почему они на это не обращают внимание. Видимо, им этот рынок неинтересен».
«Закон суров, но не конкретен, — считает Иван Панченко. — Это дает возможность многим заказчикам легко доказывать, что российских аналогов тех или иных зарубежных продуктов нет».
Сергей Рыжиков считает, что закон в существующем виде не решает задач государства — не российских ИТ-компаний, а именно государства. «Если бы он работал, мы бы заметили по себе. Что что-то изменилось, — говорит он. - Специально к этой встрече я попросил посчитать сделки, которые в принципе можно связать с импортозамещением... И мы набрали чуть меньше процента от оборота».
Несмотря на все сказанное выше, участники круглого стола выразили уверенность в том, что на пути к импортозамещению софта нет таких проблем, которые нельзя преодолеть. Они также практически единодушно считают, что государство не должно вкладываться в какие-либо конкретные софтверные компании, но должно формировать спрос на определенные категории программных продуктов («Мы не хотим садиться на шею государства и требовать от него денег на разработку и совершенствование своих продуктов», — сказал один из участников круглого стола). Также представляется целесообразным подход, когда предприятия с близкой областью деятельности (например, специализирующиеся на добыче и переработке нефти) образуют консорциум, формирующий гарантированный заказ на продукты определенного класса. Вот как сформулировал эту мысль Сергей Рыжиков: «Если государство (или консорциум предприятий, работающих в близких областях) скажет „Мы гарантируем спрос на такие-то категории продуктов, обладающие такими-то свойствами“, то, уверяю вас, такие продукты появятся. И будут продаваться не только на нашем рынке, но и на зарубежном. Государство должно точнее обозначать цели, к которым оно стремится». Также было отмечено, что надо вкладываться в подготовку не только разработчиков ПО, но и тех специалистов, которым предстоит его эксплуатировать.
О цене вопроса и радужных перспективах
С тендерами, к участию в которых допущено только российское ПО, есть ещё одна, не очень афишируемая, проблема. Называется она «Цена вопроса». Уже после обсуждаемого в данной статье круглого стола появилось известие о том, что Правительство Москвы перейдет на «МойОфис Почту».
Сообщается, что «МойОфис почта» заменит используемый сейчас сервер электронной почты Microsoft Exchange. И далее: «В соответствии с контрактом, сумма которого составляет около 40 млн. руб., планируется перевод на „МойОфис Почта“ 6 тыс. человек, в первую очередь из числа сотрудников ДИТ, других подразделений правительства Москвы, а также ряда подведомственных структур».
Кроме того, по словам главы ДИТ Артема Ермолаева, на следующем этапе в
2017-2018 гг. планируется перевести на «МойОфис Почта», уже на облачной платформе «МойОфис» (она развивается с весны 2013 г.), всех московских муниципальных служащих — всего около 600 тыс. человек. Это будет предметом нового конкурса. Пожалуй, самого крупного в новейшей истории импортозамещения ПО.Теперь смотрите: некоторые утверждают, что предприятиям и организациям почтовые решения Microsoft обходятся примерно в 3000 рублей на одного пользователя. А здесь (если разделить 40 млн. руб. на 6 тыс. пользователей), получается примерно вдвое больше (6, 66 тыс. руб. на одно автоматизированное рабочее место). Страшно представить, во что выльется масштабирование данного решения на 600 тысяч пользователей — неужели в 4 миллиарда рублей?
Только поймите меня правильно: я не выступаю за ограничение ИТ-бюджета Правительства Москвы. Может даже, есть смысл этот бюджет увеличить. Ведь если Сбербанк, по мнению Германа Грефа, является ИТ-компанией с лицензией на право банковской деятельности (на ИТ-мероприятиях эти слова упоминаются очень часто), то почему бы (в соответствии с трендом на диджитализацию всего и вся) Правительству Москвы не превратиться в ИТ-компанию с лицензией на распределение доходов городского бюджета? Причем в ИТ-компанию, вся деятельность которой построена преимущественно на российском софте. Опыт Правительства Московской области (по переходу от решений Oracle к решениям Postgres Professional ) и АО «Вертолеты России» (по переходу от решений Microsoft к решениям на базе Linux) показывает, что в принципе это вполне возможно.
Источник: Владимир Митин, для crn.ru