Илья Массух — специалист, обеспечивший успех нескольких национальных ИТ-проектов, в частности, gosuslugi.ru, систему видеонаблюдения за выборами 2012 г. и ROI.RU. Массух — президент Фонда информационной демократии, возглавляет подгруппу «Интернет+Суверенитет» рабочей группы по Интернету Администрации Президента РФ. Работал заместителем министра связи и массовых коммуникаций. Одна из наиболее влиятельных фигур в российской ИТ-индустрии и политике — в той ее части, которая с ИТ-индустрией связана.
CRN/RE: Что собой представляет подгруппа «Интернет+Суверенитет», для чего она создана и что успела сделать?
Илья Массух: В конце прошлого года под эгидой Института развития Интернета (ИРИ) прошел форум «Интернет-экономика». Мероприятие посетил президент страны.
Основная идея по замыслу организаторов такова: Интернет может стать катализатором экономики страны, существенно повысить эффективность работы любой отрасли. «Интернетизация» в таком понимании сравнима с тем, что в 80-е у нас называлось «ускорением». Аналогия верна еще и потому, что неудача с «ускорением» дорого обошлась России, не говоря уже об СССР.
В первый день работы форума состоялось восемь круглых столов по различным направлениям: «Образование», «Финансы», «Медицина», «Торговля» и т. д.. Круглый стол «Интернет+Суверенитет» вел я.
В январе по итогам форума Владимир Путин подписал перечень из 16 поручений органам федеральной власти. Для координации работ по исполнению поручений в Администрации Президента была создана рабочая группа «по использованию информационно-телекоммуникационной сети Интернет в отечественной экономике при формировании ее новой технологической основы и в социальной сфере», которую возглавил помощник президента Игорь Щёголев. На первом ее заседании образовали восемь подгрупп, в том числе нашу.
Создание подгруппы «Интернет+Суверенитет» обусловлено очевидными причинами. Прежде всего Интернет, как и информационные технологии вообще, совершенно необходим не то что для развития экономики — он стал условием благополучного течения жизни 150 миллионов граждан страны. Мы, с нашей историей, не можем позволить себе роскошь не обладать технологической самостоятельностью. Это вопрос независимости России, ни больше ни меньше.
Что касается экономики, то ИТ-индустрия важна для нее не только как обслуживающая отрасль. Задача нашей индустрии — не просто создать, например, средства управления ресурсами для РЖД и «Аэрофлота» и сервис онлайн-продаж билетов на поезда и самолеты для граждан. Дело далеко не только в этом, а еще и в том, что каждый рубль, заработанный нашими программистами, оборачивается как минимум пятью рублями прироста ВВП — потому что этот рубль инвестируется не в оборудование, не в инфраструктуру, а непосредственно в людей, которые покупают товары, получают образование, растят детей. Это наше будущее, наш шанс занять правильное место в нынешнем мире.
CRN/RE: Вы подводите разговор к импортозамещению?
И. М.: Пока нет, но если вы ставите вопрос так, то да, конечно, смысл импортозамещения состоит в том, чтобы средства бюджета не уходили из нашей страны в другие страны, а прирастали здесь, у нас в экономике. ИТ-индустрия способна прирастить народные деньги.
CRN/RE: Как устроена ваша подгруппа?
И. М.: В ее работе участвует экспертное сообщество ИРИ, представители отраслевых ассоциаций, могут приглашаться заинтересованные коммерческие структуры. В состав подгрупп входят представители министерств и ведомств (на уровне заместителей министров), ответственных за исполнение поручений президента. Подгруппа — место для обсуждения и выработки решений, составления «дорожных карт». О результатах работы регулярно докладывается на заседаниях «рабочей группы Щёголева» при Администрации Президента.
CRN/RE: Что уже удалось сделать?
И. М.: Продлить льготы на выплату страховых взносов для российских разработчиков ПО до 2023 г., это хочу упомянуть в первую очередь. Ранее планировалось постепенно отменять льготу: в 2018 г. ставка по взносам повысилась бы с нынешних 14% до 21%, в 2019-м — до 28%, а с 2020 г. вернулась бы к 30% от фонда заработной платы. Вашим читателям не надо объяснять, что ФЗП для ИТ-компаний — главная статья затрат, и как отмена льгот на выплату страховых взносов, которые пропорциональны размеру ФЗП, могла бы отразиться на работе программистов в России. Компании начали бы закрываться, прекратили бы инвестировать в новые продукты, ушли бы в тень — и в результате страна не только не получила бы задуманных мудрецами из Минфина поступлений в бюджет, но и лишилась перспектив серьезного технологического развития.
Представить предложения по продлению действия льготной ставки было одним из пунктов поручений президента. Дискуссии на заседаниях подгруппы шли, мягко говоря, жарко. Минфин категорически настаивал на отмене льгот, Минтруд предлагал заменить их субсидиями, Минкомсвязь хотела сохранить льготы для всех разработчиков, включая иностранных, Минэкономразвития — «повысить адресность». Не было единой позиции и у отраслевых ассоциаций. В итоге пришли к решению, что льготы целесообразно сохранить, но только для компаний, находящихся в российской юрисдикции.
Пару слов о том, к чему ведут решения «группы Щёголева», как они реализуются. Итог работы — документ, который в дальнейшем отправляется по инстанциям. Этот документ — продукт совместной работы и отнюдь не компромисс ради компромисса, не паллиативный вариант, а, если хотите, вариант правильный, разумный, лучшим образом соответствующий стратегическим интересам развития страны. Работа группы и состоит в создании таких документов.
Без этой работы все было бы сильно иначе. В каждом из поручений президента указаны конкретные министерства и ведомства, ответственные за его исполнение. В данном случае, со льготами, отвечает в первую очередь Министерство финансов, которое выступало категорически против продления льгот.
Однако президент принял предложение об их продлении. Не будь рабочей группы в Администрации, не было бы, полагаю, и этого решения, Минфин провел бы свое.
Это, конечно, не значит, что какие-то ведомства на заседаниях подгруппы подавляются в угоду тому, что выгодно ИТ-индустрии. Ничего подобного, результат — не чья-то победа в аппаратной борьбе, а квалифицированная, всесторонняя экспертиза проблемы.
CRN/RE: Над какими еще проектами работает подгруппа «Интернет+Суверенитет»?
И. М.: Как следует из названия, наша подгруппа занимается в том числе и вопросами безопасности. Одно из поручений президента, адресованное ФСБ, Генпрокуратуре, Минюсту и др., организовать «мониторинг информационных угроз в сети Интернет». Мы проделали большую работу, направили президенту закрытый доклад. Еще один вопрос — изменение требований к шифрованию данных. Сложно обеспечить суверенитет страны, если госсайты используют иностранные средства шифрования. Необходим плавный переход на отечественные продукты криптозащиты, это относится и к интернет-банкингу.
Граждан это, конечно, не касается, они вправе пользоваться чем хотят, любой криптозащитой. У государства вообще нет намерения что-либо запрещать гражданам в Интернете сверх того, что и так запрещено законом.
CRN/RE: Теперь давайте перейдем к импортозамещению...
И. М.: Понятия «суверенитет» и «импортозамещение» не тождественны, но близки. В этом году вступил в силу закон о преференциях для российского ПО при госзакупках. Наша позиция — необходимо распространить его действие не только на госструктуры, но и на госкорпорации и госкомпании, которые сейчас производят закупки не по 44-ФЗ, а по 223-ФЗ. В дальнейшем целесообразно ввести ограничения на использование подрядчиками зарубежного ПО и оборудования при исполнении госконтрактов. Если ты, к примеру, создаешь портал для какого-то ведомства, будь добр использовать российские компоненты, уж что-что, а софт, подходящий для решения такой задачи, в России имеется. Это лишь один пример, много и других, аналогичных.
В поручениях президента есть и такой пункт — создание Центра компетенции по импортозамещению в сфере ИКТ на базе ИРИ, Ассоциации разработчиков программного обеспечения и Экспертного центра электронного государства. Он должен заработать уже в октябре. Важно, что учтена позиция нашей рабочей группы — Центр компетенции будет самостоятельным органом, не зависящим ни от поставщиков, ни от заказчиков. Центр займется, в частности, мониторингом и анализом госзакупок в сфере ИКТ и экспертизой обоснованности закупок госорганами иностранных продуктов.
Будет логичным, если именно Центр компетенции займется еще одним из поручений президента, связанным с формированием перечня перспективных ИКТ для отбора проектов институтами развития. Таких институтов достаточно много: «Сколково», РВК, ФРИИ, «Росинфокоминвест» и т. д. И все они так или иначе инвестируют в ИКТ, но координации между ними нет. Запросто может случиться так, что институты развития вложат деньги в однотипные проекты — к примеру, в разработку мобильной ОС либо своего мессенджера. Причем деньги — государственные и немалые — порядка 10 миллиардов рублей в год. Они просто распыляются. В итоге у нас нет своих операционных систем, своих СУБД, а есть лишь какие-то поделки типа гибкого планшета от Чубайса.
CRN/RE: Вас считают инициатором создания единого портала персональных данных. Что это такое?
И. М.: Не я инициировал эту идею, но поддерживаю ее. В свое время занимался порталом электронных госуслуг и достоверно убедился — чем выше уровень «обратной связи» с обществом, с гражданами, тем лучше, тем эффективнее работает любая ИТ-система, массово обслуживающая людей.
Что касается персональных данных, то здесь сложность в том, что люди в массе своей не осознали еще ни саму проблему, ни ее масштаб. К сожалению, ни у нас в стране, ни в мире нет культуры обращения с персональными данными. Люди нередко оставляют их на различных сайтах, в том числе в соцсетях. Да и просто, заключая договор с банком, например, вы подписываете в том числе согласие на обработку своих данных, и банк потом может всю жизнь предлагать вам свои «новые продукты». Это в лучшем случае, в худшем — могут звонить коллекторы или какие-то непонятные личности. Или вы когда-то приобрели телефонный номер, которым уже не пользуетесь лет десять, но все равно на него продолжают приходить SMS с предложением перейти на новый тариф. Люди зачастую просто не знают, где, когда и что они подписывали.
Еще один пример: приходя, к примеру, в какое-то учреждение, вы предъявляете на проходной паспорт, данные которого куда-то заносятся вахтером. А в законе о персональных данных четко указано, что оператор должен прекратить их обработку, как только ее цели достигнуты. То есть когда вы уходите, они должны прекратить обработку ваших данных и уничтожить их. Но этого нигде не происходит.
Кстати, любой гражданин может отказать в обработке своих персональных данных. И мы это обсуждали в подгруппе — в 2016 г. Роскомнадзор получил всего 12 заявлений об отказе. На всю страну — только 12. То есть этот механизм абсолютно не работает.
Поэтому родилась идея: давайте создадим портал, зайдя на который любой человек мог бы посмотреть — когда, кому и для чего он давал разрешения на обработку своих персональных данных, и, если сочтет нужным, отозвать это разрешение.
Список, наверное, окажется длинным. Скорее всего, там будут и банки, и сотовые операторы, и поликлиники, в которых человек сдавал анализы лет десять назад, и т. д., и все эти учреждения формально продолжают «обработку персональных данных». И если этого номера телефона у человека уже давно нет, этот банковский счет он давно закрыл, в эту проходную он больше не ходит и т. д., то нажатием одной кнопки можно будет прекратить «обработку персональных данных» в соответствующей организации. И по идее в ее базе его персональные данные должны быть уничтожены.
Мы далеки от того, чтобы считать создание такого ресурса универсальным средством решения проблемы контроля граждан России над использованием собственных персональных данных. Задачу видим в другом — в просвещении людей, в том, чтобы запустить, если хотите, механизм обратной связи государства с ними. Имея такой механизм, государство сможет помочь гражданам защитить их данные, пресечь попытки заработать на перепродаже персональных данных. Такой бизнес сейчас никем фактически не контролируется и процветает из-за бесконтрольности.
CRN/RE: РОИ — наиболее известный проект Фонда информационной демократии. Однако многие из размещенных там петиций, набрав необходимое число голосов, так и не получили хода. Почему?
И. М.: "Российская общественная инициатива" родилась в 2013 г. Ее идею выдвинул президент в одной из своих предвыборных статей, которые затем, после его избрания, получили развитие в формате «майских указов». В статье «Демократия и качество государства», опубликованной в «Коммерсанте», президент предложил ввести правило обязательного рассмотрения в парламенте тех общественных инициатив, которые соберут в Интернете не менее 100 тысяч подписей. Исполнителем проекта по указу президента назначен Фонд информационной демократии.
Фактически мы стали единственной в мире страной, принявшей подобное обязательство. Конечно, власть не обязана принимать инициативы, даже получившие массовую поддержку в Интернете, но рассмотреть их должна.
Как иной раз случается в нашей стране, предполагалось одно, а получилось «как всегда». На пути рассмотрения федеральных инициатив, набравших 100 тысяч подписей, было решено поставить экспертную группу, которую возглавил министр по вопросам открытого правительства Михаил Абызов. РОИ-то работает, но до рассмотрения в парламенте доходят, мягко говоря, далеко не все инициативы. Из тех, что набрали 100 тысяч голосов, а их, если не ошибаюсь, было 12, пять отклонены экспертной группой.
Однако некоторые инициативы, вызвавшие «общественный резонанс», реализованы властью еще до того, как успели набрать необходимое число подписей или даже не смогли их набрать. Это отмена «нулевого промилле», «мобильного рабства», возможность выбора банка для перевода зарплаты и др.
Сама идея РОИ была нацелена на то, чтобы запустить процесс общественного обсуждения значимых вопросов, и не только на федеральном, но и на региональном и муниципальном уровнях. Причем инициатива их обсуждения идет «снизу», от конкретных людей. В отличие, скажем, от московского «Активного гражданина», когда именно власть спрашивает, переименовывать «Войковскую» или нет. При этом столичные власти почему-то не спрашивали у «активных граждан», стоило ли перекрывать летом весь центр.
Кстати, недавно 100 тысяч голосов набрала размещенная на сайте РОИ инициатива об отмене «закона Яровой». И у экспертной группы Абызова есть два месяца, чтобы ее рассмотреть. Думаю, что, в том числе и из-за широкого общественного резонанса, в конечном итоге этот закон, который вступает в силу через год с лишним, может быть модифицирован в нечто более приемлемое. Тем более что президент уже допустил возможность его корректировки.
CRN/RE: ИТ-развитие страны сегодня иногда сравнивают с индустриализацией. Но государственных ИТ-проектов, сравнимых, скажем, с ДнепроГЭС, нет.
И. М.: Такие проекты можно попробовать найти. В регионах создаются интересные системы, в Москве, в частности. Но в целом должен согласиться. После электронного правительства, которому уже семь лет, из уникальных всероссийских ИТ-проектов можно назвать разве что веб-трансляцию с избирательных участков в 2012 г., но и она — эпизод.
Сформировалось если не целое поколение, тут не возрастные параметры важны, то целый слой управленцев, которые сидят в твиттерах с айпадами и думают, что им любые дела по плечу, в ИТ в том числе. А на самом деле ИТ ничем от машиностроения не отличаются, здесь, чтобы руководить, надо обязательно иметь профильное образование. Иначе результат будет такой же, как если кто-то, научившись управлять «Мерседесом», скажет «ага, я все понял» и возьмется создавать автомобили.
Как следствие, в стране, которая славится своими ИТ-компаниями и университетами, где готовят лучших в мире программистов, государство за последние годы может похвастаться по части ИТ только прокладкой ВОЛС в разные глубинки. Это большой проект, конечно, но главное слово тут «прокладка», а не «ИТ». Строители молодцы, а не айтишники.
Главное, чтобы в среде тех, кто отвечает за создание государственных ИТ-систем и за регулирование ИТ-индустрии, главными словами стали «компетентность», «знание», «квалификация», «умение». Но для того, чтобы стало именно так, есть единственный способ — обновить эту среду.